Михаэль ДОРФМАН. В Пекине уже наступил конец света



Недав­но слы­шал шутку, что жи­тель Санкт-Пе­тер­бур­га спо­со­бен раз­ли­чить две ты­ся­чи от­тен­ков се­ро­го цвета. Жи­тель Пе­ки­на, ве­ро­ят­но, спо­со­бен раз­ли­чить куда боль­ше от­тен­ков, по­сколь­ку живёт в се­ро­сти. В Пе­кине всё по­кры­то непро­ни­ца­е­мым серым ту­ма­ном. Туман такой гу­стой, что вме­сто солн­ца в ту­ман­ном пе­кин­ском небе про­би­ва­ет­ся ка­кой-то крас­но-се­рый свет. Мо­то­цик­ле­ты с цел­ло­фа­ном, на­тя­ну­тым на ме­тал­ли­че­ские рамы. Цел­ло­фан, на­вер­ное, за­щи­ща­ет зимой от ветра и хо­ло­да, но никак не от удуш­ли­вой влаж­ной жары и смога.

О ком­му­низ­ме здесь лучше не спра­ши­вать

Мусор раз­бро­сан по ули­цам Пе­ки­на. Зимой его со­би­ра­ют и жгут, чтобы немно­го со­греть­ся, а летом он ни­ко­му не нужен. Улич­ные маль­чиш­ки с пу­сты­ми ли­ца­ми, в по­мя­той одеж­де и рва­ной обуви. От­ча­ян­ная тоска в гла­зах - то ли от недо­еда­ния, то ли он нар­ко­ти­ков. Бро­со­вые цены на жен­щин в оте­лях. Ро­зо­вый свет в лобби. Об­ла­ка дыма си­га­рет «Чжу­на­нь­хай». Ску­ча­ю­щие жен­ские лица на ди­ва­нах, невы­клю­ча­ю­щи­е­ся те­ле­ви­зо­ры. Дамы бес­ко­неч­но точат ногти пи­лоч­кой. Тон бе­се­ды ка­кой-то под­чёрк­ну­то те­ат­раль­ный. Хотя, воз­мож­но, так здесь при­ня­то раз­го­ва­ри­вать. Ре­клам­ных щитов, пред­ла­га­ю­щих уве­ли­че­ние груди, от­са­сы­ва­ние лиш­не­го жира и абор­ты, по­че­му-то куда боль­ше, чем ре­кла­мы га­зи­ро­ван­ных на­пит­ков или кре­мов для бри­тья. Везде что-то ли­хо­ра­доч­но ло­ма­ют, стро­ят и пе­ре­стра­и­ва­ют. По­всю­ду кучи стро­и­тель­но­го му­со­ра, ар­ма­ту­ра и пу­стые пла­сти­ко­вые кон­тей­не­ры от крас­ки. Что-то по­сто­ян­но вы­хо­дит из моды; его за­ме­ня­ют всё быст­рей и быст­рей. Стро­и­тель­ство идёт по­всю­ду. Оно не имеет на­ча­ла, и ему не видно конца. По­лу­ча­ет­ся ка­кой-то ка­лей­до­скоп, где всё ме­ня­ет­ся лишь ради того, чтобы ме­нять­ся, и ра­бо­та­ют лишь ради ра­бо­ты.



Пекин.Стро­и­тель­ство идёт по­всю­ду. Оно не имеет на­ча­ла, и ему не видно конца. По­лу­ча­ет­ся ка­кой-то ка­лей­до­скоп, где всё ме­ня­ет­ся лишь ради того, чтобы ме­нять­ся, и ра­бо­та­ют лишь ради ра­бо­ты

Стро­и­тель­ство по­сто­ян­но ме­ня­ет ланд­шафт, а с ними и по­все­днев­ный опыт людей. Изо дня в день воз­во­дят­ся новые за­бо­ры, ста­вят стен­ки из гоф­ри­ро­ван­но­го же­ле­за, окра­шен­ные в синий цвет. Они пе­ре­кры­ва­ют при­выч­ные до­ро­ги, до­ступ к ма­га­зи­нам, за­го­ра­жи­ва­ют тро­туа­ры. Ка­кие-то стены стро­ят, рушат и вос­ста­нав­ли­ва­ют, порой в те­че­ние несколь­ких дней без ви­ди­мых функ­ци­о­наль­ных при­чин. Те­ря­ет­ся любой смысл и со­дер­жа­ние. Оста­ёт­ся лишь безум­ное дви­же­ние ради дви­же­ния. По­хо­же, что глав­ное здесь со­здать ил­лю­зию дви­же­ния, чтобы скрыть во­пи­ю­щую ис­ти­ну, что на самом деле ни­че­го су­ще­ствен­но­го здесь не про­ис­хо­дит.

Это Пекин 2012. С пер­во­го дня здесь меня пре­сле­до­ва­ло смут­ное чув­ство, что я всё это давно и много раз видел. Я был в Пе­кине в ран­ние 80-е, и всё здесь вы­гля­де­ло со­вер­шен­но иначе. От­ку­да такое зна­ко­мое чув­ство от­чуж­де­ния в толпе? Ведь я все­гда любил мас­со­вые ме­ро­при­я­тия. Где-то я уже видел этих улич­ных тор­гов­цев под зон­ти­ка­ми, пар, поды­ма­ю­щий­ся из ка­ких-то щелей, раз­мок­шие под до­ждём обёрт­ки, дро­жа­щие нео­но­вые огни, от­ра­жа­ю­щи­е­ся в мок­рой мо­сто­вой. Где-то я уже чув­ство­вал этот страх перед враж­деб­ны­ми лю­дь­ми в уни­фор­мах. Здесь даже вах­тёр на во­ро­тах одет как мент, чув­ству­ет себя мен­том, имеет на своём участ­ке бес­пре­дель­ную власть. По­че­му это все так зна­ко­мо?

Пекин – это центр апо­ка­лип­си­са. Это конец света, такой зна­ко­мый, по­то­му, что мно­же­ство раз ви­ден­ный в кино – «Бе­гу­щий по лез­вию», «Дитя че­ло­ве­че­ское», «Безум­ный Макс», «Тём­ный город», «Мат­ри­ца». Это не апо­ка­лип­сис, вы­зван­ный па­де­ни­ем ко­ме­ты, та­я­ни­ем ле­до­вых шапок или ядер­ной вой­ной. Апо­ка­лип­сис здесь слу­чил­ся в ре­зуль­та­те до­ве­де­ния до ло­ги­че­ско­го конца сво­бод­но-ры­ноч­ной кор­по­ра­тив­ной ка­пи­та­ли­сти­че­ской мо­де­ли со­ци­аль­но­го раз­ви­тия. Этот апо­ка­лип­сис остав­ля­ет нетро­ну­тым ске­лет об­ще­ствен­но­го по­ряд­ка, под­дер­жи­ва­ю­щий люд­ские ульи в их соб­ствен­ном аду.



В Пе­кине – пик ка­пи­та­ли­сти­че­ско­го апо­ка­лип­си­са, окон­ча­тель­ная ре­а­ли­за­ция кош­ма­ра со­вре­мен­но­сти. Здесь опас­но спра­ши­вать: «А когда же на­сту­пит ком­му­низм?»

В Пе­кине – пик ка­пи­та­ли­сти­че­ско­го апо­ка­лип­си­са, окон­ча­тель­ная ре­а­ли­за­ция кош­ма­ра со­вре­мен­но­сти. Пекин живёт по ло­ги­ке от­ра­жён­но­го ра­зу­ма, о ко­то­ром предо­сте­ре­гал Сёрен Кьер­ке­гор, — в ниц­ше­ан­ском мире, где люди боль­ше не смеют меч­тать о марк­сист­ской, ле­нин­ской или даже ма­о­ист­ской со­ци­аль­ной уто­пии. Здесь опас­но спра­ши­вать: «А когда же на­сту­пит ком­му­низм?»

«Зачем я живу?»

Китай часто изоб­ра­жа­ет­ся как от­ста­лая стра­на, ко­то­рая стре­мит­ся «до­гнать» Запад. Тра­ги­че­ская ис­ти­на со­сто­ит в том, что Китай обо­гнал всех на пути к сво­бод­но-ры­ноч­ной мо­де­ли ка­пи­та­лиз­ма, здесь он да­ле­ко впе­ре­ди пла­не­ты всей. Ки­тай­цы уже живут в мире, куда ведут нас нео­ли­бе­раль­ные мес­си­ан­цы гло­баль­но­го кор­по­ра­тив­но­го ка­пи­та­лиз­ма. Китай уже живёт в мире, ос­но­ван­ном на ли­ней­ной мо­де­ли ка­пи­та­ли­сти­че­ско­го раз­ви­тия. Са­мо­це­лью здесь стало до­сти­же­ние бес­ко­неч­но­го эко­но­ми­че­ско­го роста. Здесь боль­ше нет конца, нет на­деж­ды, нет мечты, нет цели, а лишь всё уско­ря­ю­ще­е­ся дви­же­ние ради дви­же­ния. Раз­ви­тие здесь без про­грес­са, транс­фор­ма­ция без смыс­ла, ра­бо­та без цели. Это конец на­ше­го ду­хов­но­го мира, смерть нашей ис­то­рии. Так слу­чи­лось, что Пекин – это эпи­центр апо­ка­лип­си­са.



Са­мо­це­лью в Китае стало до­сти­же­ние бес­ко­неч­но­го эко­но­ми­че­ско­го роста. Здесь боль­ше нет конца, нет на­деж­ды, нет мечты, нет цели, а лишь всё уско­ря­ю­ще­е­ся дви­же­ние ради дви­же­ния. Раз­ви­тие здесь без про­грес­са, транс­фор­ма­ция без смыс­ла, ра­бо­та без цели

Фи­зи­че­ские и со­ци­аль­ные сви­де­тель­ства утра­ты смыс­ла в Пе­кине на­блю­да­ют все, кто ра­бо­та­ет здесь до­ста­точ­но долго, чтобы рас­стать­ся с дет­ски­ми ил­лю­зи­я­ми. Ки­тай­ских детей отрав­ля­ют ил­лю­зи­я­ми ком­му­ни­сти­че­ско­го про­шло­го. Их вре­мен­но изо­ли­ру­ют от ре­аль­но­сти, со­зда­ют пси­хо­ло­ги­че­ские пре­гра­ды, чтобы до­ве­сти их про­грам­ми­ро­ва­ние до необ­хо­ди­мо­го за­вер­ше­ния. Такие слова, как «гар­мо­ния» и «народ» вкрап­ле­ны в каж­дое пуб­лич­ное за­яв­ле­ние, чтобы скрыть рас­пад в теле об­ще­ства. Для боль­шин­ства сту­ден­тов и мо­ло­дых спе­ци­а­ли­стов от­ча­я­ние яв­ля­ет­ся нор­мой жизни.

Вот что рас­ска­зы­ва­ет мой друг, ка­над­ский про­фес­сор А., ко­то­рый ра­бо­та­ет в Пе­кине 15 лет: «Мои сту­ден­ты — в от­ча­ян­ном по­ло­же­нии. Так же, как и мои мо­ло­дые, хо­ро­шо об­ра­зо­ван­ные кол­ле­ги. Им при­хо­дит­ся по­сто­ян­но вести же­сто­кую борь­бу, про­сто чтобы вы­жить. Они часто ло­ма­ют­ся, спра­ши­ва­ют всех, кто готов слу­шать: “Зачем я живу?” Сту­ден­тов вы­нуж­да­ют вы­би­рать спе­ци­аль­но­сти в за­ви­си­мо­сти от ка­при­зов их ро­ди­те­лей или того, что есть в их уни­вер­си­те­тах. Им при­хо­дит­ся за­ни­мать­ся зуб­рёж­кой 30 или более часов в неде­лю. Мо­ло­дые спе­ци­а­ли­сты здесь ра­бо­та­ют на грани ис­то­ще­ния, а за­ра­ба­ты­ва­ют мень­ше ты­ся­чи дол­ла­ров в месяц. Они живут в ма­лень­ких квар­ти­рах, сня­тых у по­лу­у­го­лов­ных ма­клер­ских кар­те­лей. Рынок арен­ды — пол­но­стью нере­гу­ли­ру­е­мый. Мо­ло­дые люди пла­тят пять­сот дол­ла­ров в месяц за арен­ду. У них тре­бу­ют плату, по край­ней мере, за че­ты­ре ме­ся­ца впе­рёд, без воз­мож­но­сти её пе­ре­да­чи в под­на­ём. Ко­мис­си­он­ные ма­кле­ра со­став­ля­ют ме­сяч­ную опла­ту, а ещё с них взи­ма­ют вся­че­ские по­бо­ры и по­сто­ян­но пы­та­ют­ся об­ма­нуть.



Пекин. По­всю­ду кучи стро­и­тель­но­го му­со­ра, ар­ма­ту­ра и пу­стые пла­сти­ко­вые кон­тей­не­ры от крас­ки. Что-то по­сто­ян­но вы­хо­дит из моды; его за­ме­ня­ют всё быст­рей и быст­рей

Боль­шин­ству уда­ёт­ся сво­дить концы с кон­ца­ми лишь при под­держ­ке пре­ста­ре­лых ро­ди­те­лей. Чтобы узнать сек­ре­ты ре­мес­ла, им при­хо­дит­ся об­ма­ны­вать, мо­шен­ни­чать, да­вать взят­ки. Толь­ко так можно до­стичь неко­то­ро­го улуч­ше­ния ка­че­ства жизни. Про­па­да­ет целое по­ко­ле­ние мо­ло­дых людей. Если дать им воз­мож­ность сво­бод­но ды­шать, они смог­ли бы ока­зать огром­ное по­ло­жи­тель­ное вли­я­ние в своих об­щи­нах, могли по­ро­дить новые идеи, стали бы хо­ро­ши­ми ро­ди­те­ля­ми, со­зда­ва­ли бы луч­шее об­ще­ство. Ка­пи­та­лизм их без­жа­лост­но по­треб­ля­ет и вы­бра­сы­ва­ет. К со­ро­ка годам они боль­ны, раз­ру­ше­ны, за­ча­стую отыг­ры­ва­ют свои пси­хи­че­ские трав­мы на един­ствен­ном ре­бён­ке, ко­то­ро­го им раз­ре­ша­ет­ся иметь. И всё идёт так, что будет толь­ко хуже».

Мы все будем ки­тай­ца­ми

Это со­вре­мен­ная вер­сия «ин­фор­ма­ци­он­ной эко­но­ми­ки» зна­ме­ни­тых кад­ров из «Мет­ро­по­ли­са» Фрица Ланга – массы ра­бо­чих скарм­ли­ва­ют в пасть ме­ха­ни­че­ско­му Мо­ло­ху. Мы на За­па­де любим кри­ти­ко­вать Китай за все эти факты. Любим изоб­ра­жать ки­тай­ский народ му­ра­вей­ни­ком без­душ­ных ро­бо­тов. Любим по­пре­кать ки­тай­ское пра­ви­тель­ство в от­сут­ствии сво­бо­ды и вла­сти за­ко­на, об­ви­нять его в до­ве­де­нии до об­ни­ща­ния ки­тай­ско­го духа и ис­ко­ре­не­нии пяти тысяч лет ки­тай­ской куль­ту­ры. По сути же, ки­тай­цы ско­рей у нас усво­и­ли новый бли­ста­тель­ный мир сво­бод­но-ры­ноч­но­го ка­пи­та­лиз­ма, ко­то­рый при­ду­ма­ли на За­па­де.



Мусор раз­бро­сан по ули­цам Пе­ки­на. Зимой его со­би­ра­ют и жгут, чтобы немно­го со­греть­ся, а летом он ни­ко­му не нужен. Улич­ные маль­чиш­ки с пу­сты­ми ли­ца­ми, в по­мя­той одеж­де и рва­ной обуви. От­ча­ян­ная тоска в гла­зах, то ли от недо­еда­ния, то ли он нар­ко­ти­ков. Бро­со­вые цены на жен­щин в оте­лях

За­пад­ные об­ще­ства раз­ра­бо­та­ли и ввели мо­дель гло­баль­ной со­ци­аль­ной ор­га­ни­за­ции, ли­шён­ной кон­цеп­ту­аль­ных раз­ли­чий, иг­рав­ших в про­шлом цен­траль­ную роль в со­зда­нии зна­чи­мой и со­дер­жа­тель­ной жизни людей и об­ществ. Ито­го­вая стро­ка была при­ня­та в ка­че­стве глав­но­го опре­де­ли­те­ля нашей ста­биль­но­сти и смыс­ла жизни. Нам на За­па­де по­счаст­ли­ви­лось. Мы на­ко­пи­ли до­ста­точ­но вла­сти и бо­гат­ства в про­шлом веке. До по­след­не­го вре­ме­ни это поз­во­ля­ло нам в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни от­го­ро­дить­ся от ду­хов­но­го оску­де­ния, ко­то­рое мы на­вя­за­ли дру­гим.

Ки­тай­цы не имели такой рос­ко­ши. Им при­ш­лось осво­ить ис­тин­ную суть на­ше­го но­во­го ми­ро­во­го по­ряд­ка. Они сде­ла­ли это быст­рее и лучше, чем любая дру­гая нация. По­это­му конец света в Китае уже на­сту­пил. «Конец» в смыс­ле ко­неч­ной стан­ции, ко­неч­ной ре­а­ли­за­ции, рас­кры­тия цели. В Китае уже ре­а­ли­зо­ва­на мечта ка­пи­та­ли­сти­че­ской си­сте­мы, ос­но­ван­ной ис­клю­чи­тель­но на дво­ич­ной ло­ги­ке фи­нан­со­во­го роста. Это мир, ко­то­рый мы со­зда­ли, — и это его конец, конец ста­ро­го смыс­ла, по­стро­ен­но­го на об­ще­ствен­ных цен­но­стях. Здесь пре­дел, за ко­то­рым на­чи­на­ет­ся новый мир, ли­шён­ный ис­то­рии и раз­ли­чий, ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ют смысл лич­ной и об­ще­ствен­ной жизни.



Конец света там не по­то­му, что Китай – это бу­ду­щее, а по­то­му, что в бу­ду­щем, ко­то­рое за нас стре­мят­ся вы­брать наши сво­бод­но-ры­ноч­ные элиты, мы все будем ки­тай­ца­ми

На про­тя­же­нии ХХ века мы вы­пе­сто­ва­ли бу­ду­щее, где всё сво­дит­ся к циф­рам в от­чё­тах, где «че­ло­век – это ма­ши­на», где «вме­сто серд­ца пла­мен­ный мотор». Же­лез­ная птица мчит всех нас в Пекин. Конец света там не по­то­му, что Китай – это бу­ду­щее, а по­то­му, что в бу­ду­щем, ко­то­рое за нас стре­мят­ся вы­брать наши сво­бод­но-ры­ноч­ные элиты, мы все будем ки­тай­ца­ми.

Пе­кин-Нью-Йорк
[www.sensusnovus.ru]