Некоторые краткие зарисовки с натуры на тему "психологический портрет протестанта".

[www.rusrep.ru]

"...Где у революции начало.

...Четыре года назад, по его собственному признанию, он готов был проголосовать за «Единую Россию» и считал Путина не худшим вариантом — сейчас иначе как «партией жуликов и воров» ее не называет.

— Слушай, а ты сам за время путинского правления стал жить лучше или хуже?

— В каком смысле?

— Ну, в смысле заработков, уровня доходов.

— Конечно лучше. Но я что, Путина за это должен благодарить? Я сам расту профессионально, делаю карьеру. Он-то тут при чем?

— Но в проблемах он при этом виноват?

— А к кому мне обращаться, когда я приезжаю на заправку и покупаю бензин за доллар? В нефтедобывающей-то стране!

Почти никто из тех, с кем мы общались, не осознает с ходу этот логический парадокс: все хорошее как бы от «лучших людей», а все плохое от власти. Причем этот тектонический слом представлений — от «все идет нормально, хотя есть много недостатков» до «все прогнило» — произошел почти моментально и мистически.

Саше Щербакову 34 года, и до 4 декабря он интересовался политикой постольку-поскольку, вяло поддерживал левую идею и вел спокойную жизнь пиарщика-маркето¬лога, который даже в кризис умудрился улучшить свое финансовое положение. Даже на Чистые пруды он хоть и уверяет, что просто не успел пойти, но, судя по неуверенности в голосе, не очень-то и собирался. А потом пошло-поехало.

— После того что там случилось, я уже, конечно, не мог не пойти на Болотную. Мне было бы просто стыдно.

Но теперь, когда это чудо политического пробуждения произошло, любой эпизод недовольства жизнью годится для объяснения своей политической активности:

— Я расскажу тебе, какие у меня претензии к режиму. У нас во дворе детский садик. Так чтобы отдать туда ребенка, нужно дать взятку в сто тысяч. Это как вообще? Ну, я написал большую телегу в департамент образования, громкую, сильную. Ребенка в итоге взяли в другой
садик, мы даже довольны: он получше.

— Подожди, получается, вашу проблему решили…

— Да, но ведь не все могут такое письмо написать.

— И что, Путин должен за них писать?

— Нет, но он должен создать систему, при которой не будет ни взяток, ни хотя бы страха на них пожаловаться...

...Спрашиваем и у Саши Щербакова о его будущем «после протестов»: не боится ли он, что власть начнет закручивать гайки и спокойная жизнь маркетолога, увлеченного революцией, закончится?

— А мы им тогда герилью устроим. Устроим парти¬занские действия, будем каждого агента жуликов и воров краской обливать. Чего бояться-то? Все-таки XXI век.

— Подожди, ты же мне только что рассказывал, что включился в протесты именно из страха за будущее своей семьи, своих детей…

— Ну, это другое… Не знаю точно, как объяснить.

Наши гражданские активисты удивительно противоречивы, абсолютно политически и исторически наивны, но этого не стесняются — и светлые просто как ангелы. Возможно, это и есть прививка как от использования их опытными политическими манипуляторами, так и от апатии. Партия, революция и адвокатская борьба с режимом — это пока какие-то детские фантазии. А вот что точно останется и будет развиваться, так это волонтерская и гражданская активность...

...Откуда это взялось

Основные источники гражданского движения.

Бесполезно пытаться свести все протестное движение к одной вдруг взбунтовавшейся социальной группе. Можно говорить, что это наивная молодежь с вечным шилом в заднице. Но опрос Левада-Центра показывает, что 45% вышедших на проспект Сахарова составляли люди за сорок. Точно так же несостоятельна и версия о том, что на улицу выходят исключительно «сетевые хомячки»: минимум треть демонстрантов ответили отрицательно на вопрос, обсуждали ли они в интернете в предыдущие три месяца выборы в Госдуму и связанные с ними события. То же самое относится и к организаторам протестов. Это конгломерат из разных социальных групп, общностей и тусовок. Мы выделили наиболее характерные составляющие нового движения.

Случайные прохожие

Тут можно найти людей любых профессий и любых возрастов. Они никогда не участвовали в политических движениях и даже не очень представляли, что это такое. Выборы 4 декабря и почти стихийный митинг на следующий день мобилизовали их и вовлекли в общественную борьбу. «Я пришел на заседание оргкомитета, чтобы посмотреть, что это такое. И как-то увлекся…» — так начинается типичный рассказ о превращении обывателя в общественного деятеля. Помимо традиционного «все достало» у каждого из них есть свои мотивы: расширить социальные связи, заполнить время, стать участником исторических событий и т. д.

Менеджеры среднего звена

Среди многообразия «случайных прохожих» их стоит выделить особо. Стабильная работа, стабильная зарплата выше среднего, как правило, стабильная семья. На баррикады их толкает в первую очередь эта самая стабильность. Уже ясно, что доходы принципиально не увеличатся, а переход из «среднего звена» в «высшее» будет долгим и скучным. В этом отношении показателен диалог, встретившийся нам на одном из форумов:
«У меня ОК, и ни на какие митинги я не пойду». — «И у меня все ОК. Поэтому я пойду на митинг».

Журналисты

В оргкомитетах представители прессы и телеведущие занимают чуть ли не треть руководящих мест. Либеральная часть прессы, таким образом, стала прямо по Ленину «коллективным организатором». Это в русской истории явление не новое. Тот же Ленин, уже будучи главой государства, в графе «род занятий» писал «журналист». Правда, по современным меркам журналистской этики не совсем понятно, как можно одновременно быть организатором событий и объективно их освещать.

Богема/хипстеры

Пользователи айпадов и айфонов, читатели «Афиши», «Эсквайра», Look at Me и «Сноба». Завсегдатаи «Мастерской», «Гаража» и «Стрелки»… Для них конфликт с властью носит скорее эстетический характер. Им неприятен президент, работавший в КГБ и симпатизирующий группе «Любэ». К тому же про¬тестовать сейчас стало модно, а они очень бдительно следят за модой.

Возвращенцы из девяностых

Среди активистов есть небольшое количество демократов старой закалки, которые организовывали митинги конца восьмидесятых — начала девяностых. Как правило, это те, кто после победы «демократической революции» не получил высоких должностей и теплых мест. Для них нынешние события — продолжение того движения, которое началось при Горбачеве.

Волонтеры

В каком-то смысле митинги этой зимы начались летом 2011 года, когда сотни граждан бросились тушить лесные пожары. Из той же серии экологические активисты, участники благотворительных акций и прочие представители «третьего сектора». Их главным лозунгом было: «Если государство не может решить ту или иную проблему, мы сделаем это сами — безо всякого государства». Сейчас к списку этих проблем добавилась демократия.

Политические

Участники мелких политических групп и партий, образовавшихся в последнее десятилетие. Со стороны они были не особо заметны, проявляясь разве что во время «маршей несогласных», да и то не полным составом. Последние события обеспечили им мобилизацию — приятно же, когда под лозунгами, собиравшими несколько сот общих знакомых, теперь выходят десятки тысяч.

Националисты

Они практически единственные, кто включился в новое движение, уже имея нечто похожее на идеологию и разветвленную организацию. Правда, в последние годы эта идеология несколько трансформировалась: сначала врагом были только инородцы, потом — инородцы и власть, а сейчас — только власть. Забавно наблюдать, как люди, еще недавно маршировавшие по улицам с криками «Россия для русских!», мирно заседают в одном оргкомитете с носителями фамилий Шнейдер и Кригер..."