Интервью главного редактора журнала "Балтийский мир", координатора международного комитета инициативы "Интернациональная Россия" Дмитрия Кондрашова ИА REGNUM:

ИА REGNUM: Не могли бы вы ввиду грядущих праздников сравнить традиции празднования Нового года и Рождества в России и Прибалтике?

Традиции празднования Нового года схожи. Во всяком случае эстонский Няривана гораздо больше похож на Деда Мороза, чем на его западного коллегу Санта-Клауса. Причем и эстонский Няривана и русский Дед Мороз сегодня упорно сопротивляются экспансии Санта-Клауса на свою суверенную территорию.

Если же говорить о рождественских праздниках, то их суть в корне отличается. Ведь если в протестантской культуре Рождество стало семейным праздником, то в русской культуре - Рождество сугубо религиозное празднество. Потому Рождество в России отмечают по-настоящему только искренне верующие люди.

Полагаю объяснить это можно сугубо историческими фактами. В Советском Союзе Рождество не праздновалось в течении семидесяти лет - религиозная подоплека этого праздника стала причиной искоренения его семейных, праздничных ритуалов. В Прибалтику же Советская власть пришла в 1940-х гг, и окончательно утвердилась лишь в 1945-1946 гг, когда она она уже не носила агрессивного богоборческого характера и потому Рождество в Эстонии, как и в других частях Прибалтики праздновали на протяжении всего времени существования здесь коммунистических властей.

ИА REGNUM: Как главный редактор журнала "Балтийский мир", не могли бы вы рассказать об особенностях политической элиты в Прибалтике?

Современная политическая элита в Прибалтике сложилась не за последние двадцать лет. Ее истоки уходят в сталинизм. Эта элита началась формироваться примерно с 1947-го года, как результат реализации второй волны политики коренизации, архитектором которой был Лаврентий Берия. Я недавно прочитал у одного западного автора, и в целом согласился с его оценкой, что в советской Прибалтике существовала унитаристская модель управления. Центр советской империи - Москва - опирался на коренную элиту, которая осуществляла практически самостоятельное управление на местном уровне, и, за редким исключением, не стремилась к попаданию во власть на уровне федерального центра. Москва давала на откуп национальной элите все значимые решения, кроме идеологии, хотя и в этом смысле отступления на территории прибалтийских республик были, например то же празднование Рождества. Так бывший президент Эстонии Леннарт Мери, будучи советским писателем, активно сотрудничал с эстонскими коллегами-эмигрантами в США, что было немыслимо для русского писателя. Представьте себе: мог бы Симонов вести активное творческое сотрудничество с Набоковым? В последние годы существования СССР Мери проживал в Финляндии, на собственной даче, чего не мог себе позволить простой русский советский писатель. Таким образом, центральные коммунистические власти являлись основными донорами для формирования местной элиты и ради ее создания из центра вкладывались огромные средства в образование на латышском, литовском и эстонском языках, формировалась высшая школа, имплантировались методики для создания самостоятельных, независимых, научных школ. Таким образом, формирование элиты происходило под крылом ЦК КПСС, но в абсолютно самостийном ключе.

При этом стоит отметить, что сами республики являлась дотационными. Ни для кого ни секрет, что Прибалтика была витриной всего СССР, и уровень жизни в Эстонии, по данным ЦРУ, приведенным эстонским писателем Уно Лахтом, в 1980-е годы был сопоставим с уровнем жизни в Дании и это благосостояние обеспечивалось дотациями из центра и трудом русских "синих воротничков", завезенных в Прибалтику. Иными словами, национальные элиты кормились за счёт России и русского народа - русскоязычное население завозилось в Прибалтику как кормовая база для этой независимой и лишь поверхностно русифицированной элиты. И если вспомнить те времена, то можно говорить и о прямой дискриминации со стороны национальной элиты по отношению к русским, жившим в советских Латвии и Эстонии. В Литве же происходила меньшая миграция, потому и процессы межнациональных отношений в Литве шли мягче, чем в соседних странах.

Процесс высвобождения элиты из-под контроля центра начался ещё в 1970-х. Как разбалованный подросток, прибалтийские нацэлиты требовали все больше самостоятельности, а в Москве просто не имели представления о том, что творится в Латвии, Литве и Эстонии. Ухудшение экономического положения в центра в конце 1980-х резко стимулировало сепаратные тенденции привыкшей к паразитическому существованию прибалтийской этнократии. Тогда же с письма эстонской интеллигенции начался процесс дезинтеграции СССР, к которому впоследствии подключились Литва и Латвия. Всё начиналось с идеи регионального хозяйственного расчёта, но в условиях горбачевской гласности произошла имплантация в среду сформировавшейся советской национальной элиты некого количества "возвращенцев" из эммиграции, начавших активно действовать пропагандировать идею о независимости. Но после получения независимости эмигранты крепко получили по зубам от местных, ведь несмотря на то, что нынешний президент Эстонии - уроженец Канады, реальная власть в руках у бывшего коммунистического инструктора горкома Андруса Ансипа. Также и в Латвии и Литве - после легкого флирта с американскими сородичами власть сосредоточилась в цепких руках выходцев из советской национальной этнократии, взращенной в духе заветов Ленина, Сталина и Берии.

ИА REGNUM: Но ведь именно в условиях 1991 года у них всё сложилось лучше некуда. Если бы СССР не рухнул, что было бы тогда со столь самостоятельной элитой?

Как говорил Лев Николаевич Гумилёв, история - точная наука и не знает сослагательного наклонения. При формировании СССР были заложены принципы, запустившие процессы, ставшие его могильщиками. Главный разрушительный принцип - это национальное устройство, реализованное в федеративной модели. Единое тело Империи разорвали на национальные советские союзные и автономные республики. И как следствие - запуск процесса создания национальных, нерусских элит.

К слову, наиболее болезненно это процесс проходил на Украине, в 1920-1930-е годы, когда проходила первая волна политики коренизации. Не многие знают, что в те годы на Украине официально было даже запрещено разговаривать по-русски на работе. Эта политика коснулось и моей семьи, проживавшей в Краснодарском крае, в Ейске. Хотя этот регион и входил в состав РСФСР, но тоже подлежал украинизации. Моя бабушка училась некогда в ейской гимназии имени царевны Александры. Гимназия находилась под попечительством царской семьи и обладала благодаря этому великолепной библиотекой. Однако, в 1930-е годы, когда моя бабушка уже преподавала в созданной на основе гимназии школе, библиотека была сожжена, а на место книг на русском языке были завезены книги на украинском. Мою маму, по происхождению кубанскую казачку, заставили записать себе украинкой. То есть планомерно сокращалось ядро страны - государствообразующий народ, русский народ, ослабленный, уже не мог быть центром притяжения окраин.

Вернёмся к Прибалтике. Там эти процессы легли на благодатную почву. В Эстонии и Латвии лишь в конце 19-го века немецкий язык в делопроизводстве, образовании стал замещаться на русский язык. Но в борьбе Александра III с остзейским баронством была сделана ставка не на русификацию немцев, а на создание конкурентной немцам национальной элиты. Что привело к печальному итогу - большинство тех людей, которые добивались независимости Прибалтики в начале 20-го века, были выпускниками Санкт-Петербургского университета. Позже ошибка, допущенная при царе, была многократно усилена коммунистическим принципом самоопределения наций.

А потому сослагательного наклонения быть не может. Советский Союз уже одним словом "союз" уничтожал с себя с самого начала своего существования.

ИА REGNUM: Как бы вы охарактеризовали политическую систему прибалтийских стран, которых многие винят в этнократизме. Так ли это?

По сути нынешняя политика в Прибалтике является продолжением той же системы, что существовала при СССР. Произошли косметические изменения - раньше дотации шли из Москвы, а теперь из Брюсселя, но как и раньше работали синие воротнички, завезённые из России, так и теперь на низкооплачиваемой работе трудятся ущемлённые в своих правах русские. А национальная элита, сохраняет паразитический характер и частично перераспределяет блага в пользу титульных наций. Сегодня страны Прибалтики остаются последним рецидивом советского строя. И если даже на Украине происходят определённые изменения в сознании людей, осознания себя в рыночной парадигме, если в Средней Азии после отката едва ли не к родовому строю, люди начали понимать необходимость интеграции в рамках исторически сложившегося геополитического пространства, то Прибалтика осталась где-то в 1980-х годах. Более того происходит явное вырождение системы, что естественно, когда одна группа населения живёт за счёт дискриминации другой по национальному признаку. Потому, выйдя из состава СССР и сохранив советское политическое и социальное устройство, Прибалтика подписала себе цивилизационный приговор. Сегодня экономический кризис приводит этот приговор в исполнение. У Евросоюза нет денег для обеспечения дальнейших дотаций нацэлите, русскоязычное население начинает исход, как в Европу, так и на Восток, а в результате кризиса на место униженных и оскорблённых русскоязычных стала скатываться та часть литовского, латышского и эстонского народа, которая не входит в элитарные круги.

ИА REGNUM: Есть ли будущее у Прибалтики?

У Прибалтики есть два варианта развития. Первый вариант развития - это сохранение советской системы общества с разделением наций и с преференциями для титульной нации, что ведет к дальнейшей экономической деградации. Как следствие - и к общественной деградации. А второй путь, естественно, - отказ от советской модели общества, что позволит в дальнейшем интегрировать собственные рынки, что возможно исключительно благодаря большому количеству русскоязычного населения, которое может более успешно наладить экономические и деловые связи внутри прибалтийских государств за счет общего языка и более высоких, чем у коренного населения, уровня трудовых навыков и образования. В этом случае ещё можно занять исторически обусловленную нишу транзитного узла для связи России с остальным миром. И речь идёт не о примитивном транзите, когда дело заканчивается ввозом и вывозом продукции, а об "умном" транзите, когда на территории стран располагается обрабатывающая промышленность. Но, на мой взгляд, второй путь развития нереален, так как прибалтийские национальные элиты никогда не согласятся на потерю преференций, ибо не выживут в честной борьбе за место под солнцем.